Нет, продолжение будет перевешиваться по мере появления
Сорри, что из-за запары опять подзатянула с переносом на форум

* * *
«Она сразу поняла, что это очень важно. Не стала упрямиться и спорить при всех. И очень быстро отделалась от принца».

Факел в коридоре почти догорел. Кусочек в пару дюймов сыпал искрами и грозил вот-вот выпасть из ржавого кольца в каменной кладке.

— В чем дело, сэр Гай? Что вы... Отпустите!

Гай понял, что сжимает ее локоть так, словно это рукоять меча, опомнился и поспешно убрал руки.

— Вам нужно бежать. Немедленно. Не возвращайтесь к себе, это опасно. Что вы сказали Триверу... принцу Джону?
— Видите? — Марион указала на залитое вином платье. — Я отправилась переодеться... Но, сэр Гай! Я никуда не побегу! Мой отец...
— Шериф продал вас, продал два раза, принцу на эту ночь и Уинчестеру на все последующие...
— Я стану защищаться!
— Марион, это глупо! Ну же, не заставляйте себя тащить...

Гай почти втолкнул упирающуюся девушку к себе в комнату и захлопнул дверь.

— Не смеха ради, — Алан уже был здесь, — первый раз вижу, чтобы у девицы, которую спасают от насилия, был такой недовольный вид... Может, отпустите ее обратно?
— Не болтай. Что лошадь?
— Готова... Я подумал вот что. Пусть Марион наденет мою одежду, плащ с капюшоном — вот, я приготовил, — и поедет через западные ворота, как будто это вы послали меня зачем-то в Локсли. Я переберусь через стену, за городом мы встретимся...
— Ты проводишь ее в манор. Она останется там, ты вернешься. Хитро. Только для чего бы я послал тебя туда на ночь глядя?
— А, что-нибудь придумаю...
— Я не останусь в Локсли! По какому праву вы решаете за меня?! И что будет с моим отцом?
— Почему вы всегда противитесь мне?
— Мало времени, — подал голос Алан. — Переодевайтесь, мы отвернемся.

Марион открыла рот, закрыла... и послушалась. Она впрыгнула в алановы тряпки так быстро, словно ей ежедневно приходилось наряжаться мужчиной. Перевязь с мечом она, к некоторому облегчению Гая, надевать не стала. Он протянул девушке кривой кинжал — легкий, как раз для женской руки, и небольшой — можно спрятать где угодно. Марион посмотрела на оружие со странной смесью отвращения и недоверия.

— Это... мне? Не надо.
— Для защиты.
— Нет.

Алан нарушил недолгое, но тяжелое молчание:

— Пойду вперед, разведаю путь. Все ли тихо. Вы, Марион, немного подождите и ступайте за мной. А вы, Гай, когда мы уйдем, поднимайте тревогу...
— Почему?
— Здесь же побывал Гуд. Он стащил во-от этот кубок... этот подсвечник... и... и ваши сапоги для верховой езды, и мне пришлось ехать в Локсли за вторыми...
— Сапоги-то зачем?
— Как зачем? Чтобы вы не бросились в погоню... В бальных башмаках верхом не покатаешься! Глупо, конечно, но на первое время сойдет. Главное — побольше шуму и беготни...
— А самое главное — Гуд похитил меня, и теперь я — его пленница, — быстро проговорила Марион. — Отличная мысль!

Э’Дейл выскользнул в коридор, прихватив с собой подсвечник и прочее. В комнате сразу стало черно и серебряно от лунного света.

— Сэр Эдвард будет в безопасности. Я позабочусь о нем.
— Гай... Почему вы помогаете мне?
— Потому что это вы.

Он не решился бы сказать так при свете, глядя ей в глаза. В темноте можно было сделать усилие и не замечать... укрепленных рвов, каменных стен и башен с арбалетчиками... что были между ними.

— Но вы рискуете собой! Шериф...

Гай взорвался.

— Шериф сам предал меня! Я — его пешка! Я — козел отпущения на случай неудачи! А после победы? Вейзи щедр — он подарит мне землю! Семь футов, чтобы выкопать могилу! — Он шептал, потому что иначе сорвался бы на крик. — Марион... вы были правы. Я неверно выбрал сторону. Но... уже поздно это менять.
— Нет. Не поздно, — она приблизилась и положила руку на его плечо. Ее глаза сверкнули в лунном свете. — Ничто еще не потеряно — если вы присоединитесь к нам.
— К кому это — вам?

Она гордо вскинула голову.

— Мы — люди короля. Я говорю от их имени.
— И... кто они?
— Не думаете же вы, что на стороне законного монарха нет никого, кроме шайки из Шервуда? Мы выиграем у Вейзи и Черных рыцарей. И мы... мы не бросаем своих, Гай. Но мне пора идти. Вы — с нами?

Гисборн чувствовал себя так, словно его понесла лошадь или подхватило быстрое течение. Он сделал лишь шаг — и теперь Бог знает, чем и как все это закончится...

— Да. Да, я с вами.
— Так до встречи, сэр Гай. И... спасибо.
— Где и когда мы теперь увидимся?
— Я сама найду вас.
— Марион... — Он наклонился и осторожно, коротко коснулся губами щеки.

Вскоре звон подков о булыжник и скрип открывающихся ворот возвестили, что Марион благополучно выбралась из замка.

Еще через несколько минут сэр Гай и стража принялись громко и усердно разыскивать разбойника Гуда, который ухитрился обокрасть самого сэра Гая и кое-кого из благородных рыцарей, собравшихся отпраздновать день рождения короля.

Впрочем, сэру Гаю и страже, как всегда, никого не удалось обнаружить.

«Если бы я знал, как все обстоит на деле... думаю, я выдал бы ее шерифу. И сожалел бы об этом после. Но я не знал».

Это коварный автор Грин Маус
Я перевешиваю посты тех, кто не зарегистрирован на форуме или дайри.
Остальные ж, так надеюсь, сами запостят

3. Прокаженный

Солнце было на полпути к закату. Гаэтан торопился выехать из чащи: после того, что случилось с Леграном, ночевка в знаменитом Шервудском лесу казалась ему не слишком удачной затеей. По слухам, здесь хозяйничала шайка Робина Гуда, ловкие и опытные ребята. Правда, они вроде бы никого не убивали и никогда не отнимали последнего. Но одинокому путнику как-то не хотелось проверять, насколько все это соответствует действительности.

Дорога свернула, и впереди показался просвет — то ли уже опушка, то ли лесной перекресток. У обочины, прямо на голой земле, сидел человек в грязно-буром балахоне с капюшоном. В левой руке он держал трещотку, которая яснее ясного говорила о том, кто он такой. Завидев телегу, прокаженный медленно встал, заступил дорогу и принялся мерно махать трещоткой. Звук получался унылый и жуткий.

Гаэтан щелкнул вожжами и потащил из-за пояса нож. Обычно засаду устраивают, положив поперек дороги бревно. Но ведь можно и посадить кого-нибудь с замотанным в тряпки лицом?

Конь пошел рысью, раскачивая и подбрасывая телегу, нищий торопливо попятился. Гаэтан увидел, что у того нет бровей и ресниц, а выцветшие голубые глаза полны непонятного изумления.

— Ну надо же, настоящий, — пробормотал возница и, устыдившись, полез за парой мелких монет.

В этот момент что-то кольнуло его в шею сзади. Молодой человек дернулся, обернулся — и мешком повалился в повозку.

...Когда он открыл глаза, солнце уже просвечивало сквозь нижние ветви деревьев. Пошевелился — руки и ноги не послушались. А, они связаны... Затылок ломило, во рту было мерзко, точь-в-точь с хорошего похмелья. В щеку впилась какая-то веточка. Повернул голову: прямо перед ним оказались босые грязные ноги, на которых недоставало пальцев, и край бурого одеяния.

— Какого дьявола?! — голос не подчинялся.
— Я хотел, чтобы ты меня выслушал, — ответ звучал не лучше. У тех, кто болен проказой долгие годы, почти нет голоса.
— Где мое добро?
— Все здесь... я не разбойник.

Гаэтан приподнял голову. В глазах немного двоилось, но он действительно заметил неподалеку большое белое пятно — коня и большое темное — телегу. Он со стоном перекатился на спину, уперся ногами в какой-то корень и сел. Опавшая листва была влажной, накануне здесь шел дождь.

— Имей в виду, я плохо слышу, когда связан.
— Я развяжу, но ты все-таки послушай. От этого зависят жизни людей...

...За границами круга, освещенного костерком, давно уже стояла темнота. Сырой хворост успел высохнуть, дыма почти не было. Редкие искры улетали вверх и исчезали во влажном стылом воздухе.

— До чего занимательная история, — прохладно заметил слушатель. — Ну хорошо, допустим, я в нее поверил. Может быть, ты и правда Малькольм Локсли, а я — твой бастард. Ну и что? Зачем было так стараться? Я не то чтобы рад видеть тебя, папаша. И я точно тебе ничего не должен, разве что милостыню...

— Арчер, — хриплый шепот Малькольма стал почти пронзительным. — Я сделал это ради твоих братьев... Мне ты ничего не должен, но спаси их!
— А с ними-то что такое?
— Они попали в руки шерифа Ноттингема... их вот-вот казнят. Шериф — страшный человек... Моего сына и сына женщины, которую я любил всю жизнь, ждет мучительная смерть, а я слишком слаб, чтобы действовать... Сегодня я ушел из приюта, где прожил последний год, чтобы искать помощи, и встретил тебя. Это знак Господень...
— А я, по-твоему, могу чем-то помочь?
— Да, можешь. Я много лет старался не упускать тебя из виду... и знаю, на что ты способен. Кроме того, я видел, что ты везешь...
— У меня свои планы на то, что я везу, — Арчер (ибо таково было его настоящее имя) неприятно улыбнулся. — Извини, друг. Им я ничего не должен тоже.
— Они — твоя семья!
— Нет у меня семьи. А если она мне вдруг понадобится, я сам ее заведу.

Арчер поднялся с земли. Хотелось обо что-нибудь опереться, но он не стал. Старик остался сидеть.

— Прощай.

Малькольм не шевельнулся.

— Я все равно ничего не смог бы сделать! — Арчер повысил голос.

Малькольм молчал.

— Что ты хочешь от меня?!

Малькольм посмотрел на него.

— Ну... ладно. Хорошо. Я поеду в Ноттингем и посмотрю, что можно устроить. Интересно, нет ли у этого шерифа молоденькой женушки?..— Арчер расплылся было в улыбке. — Но я ничего не обещаю, запомни это!

Прокаженный тоже встал.

— Я верю в тебя, сын.

Отошел на два шага от костра и растаял, словно его здесь не было.

Арчер побрел к своей телеге. На душе у него скребли кошки.

4. Марион

Когда конец щепки сломался в третий раз, леди Марион чертыхнулась сквозь зубы, отшвырнула ее и забралась на лежанку с ногами. Она старалась держаться, не скатываться в отчаяние, но это удавалось все хуже. Ее пугала тишина в камере напротив. Если бы они орали, бранились, стараясь задеть друг друга побольнее, если бы подрались, как в первый день — ей было бы не настолько страшно. Но Робин вел себя так, словно сидеть в тюрьме шерифа в ожидании смерти было самым естественным делом на свете. Гай — так, словно он уже мертв.

Солнце лезло в глаза, напоминая о чистом воздухе, ярких красках, открытом пространстве. О свободе...

* * *
...Все прошло удачно. Стражники в воротах определенно приняли ее за Алана — ее голос из-под капюшона звучал глухо и вполне сошел за тенорок Э'Дейла — и, поднимая решетку, даже пробурчали что-то сочувственное по адресу бедняги, которому достался в начальники Гисборн. Она свернула на дорогу, ведущую в Локсли, и тут догнала самого «беднягу».

Алан вскочил на круп коня. Он старался не шуметь, но заплечный мешок предательски брякнул.

— Что у тебя там?
— Ну... подсвечник Гисборна, кубок, сапоги... и так, по мелочи...
— Что «по мелочи»? Ты еще что-то стащил?!
— Если уж в замке побывал Робин, то он точно не ограничился комнатой Гисборна, правда?
— Жулик, — беззлобно сказала Марион.

Конь Гая привык к тяжелому седоку в полном вооружении, и двойной вес Алана и Марион не мешал ему бежать крупной уверенной рысью. Редкие огни деревни Локсли уже виднелись впереди.

— Останешься в Локсли?
— Разумеется, нет! А ты?
— Что — я?
— Ты вернешься к Робину?
— Меня же там убьют!
— Я вступлюсь за тебя.
— Лучше ты вступись, но без меня. И потом, если Гисборн теперь играет против Вейзи, я вроде как больше не предатель... И вообще, кто-то же должен предупреждать вас о новых кознях шерифа!
— Скажи проще: ты уже привык есть досыта и спать под крышей.
— А тебе придется отвыкать.
— Почти приехали. Мне понадобится другая лошадь — ты должен вернуться на этой. И нужно поменяться плащами. И... да, давай сюда мешок!
— Зачем мешок?!
— Сам же сказал — это украл Робин Гуд. Заметать следы, так по-настоящему!
— Чуть не забыл. Скажи Робину, чтоб не совался туда, где у него назначена встреча с Уинчестером. Уинчестер и шериф сговорились, и Робина наверняка будет ждать целое войско...

...Луна, огромная и прекрасная, как яблоко с Авалона, летела вслед за ней над серой травой, над лесной дорогой, над ветвями древних дубов. Звезды были крупными, ветер — холодным и сладким, и впервые за долгое, долгое время леди Марион Найтон была свободна и счастлива.

«И в конце пути меня встречал Робин. Как это было хорошо...»

* * *
Она добралась до лагеря далеко заполночь и потом еще долго говорила с Робином, поэтому поднялась только поздним утром. Ребята Гуда уже доедали завтрак, бодро стуча ложками в общем котле. Доля благородной леди остывала в отдельной тарелке, помятой и потемневшей серебряной посудине, которую, наверное, по чистой случайности не пожертвовали какой-нибудь бедной вдове.

— А где Робин?

— Уехал встречать Уинчестера, — мрачно промолвила Джак.
— Но ведь я предупредила!
— Что значит предупреждение об опасности для такого, как он? Только подлило масла в огонь! Вы все знаете — он не успокоится, пока не докажет, что никого и ничего не боится, что он хозяин Шервуда и все в этом роде... Он запретил сопровождать его, подумать только, запретил мне! А ведь в Святой Земле...
— Мач, ну хотя бы ты помолчи...

Марион ковырнула мешанину в тарелке. Есть это было невозможно — или ей вдруг так показалось?

— Он вернется, — упрямо прогудел Маленький Джон. — Верьте ему.
— ...Верьте мне! — Робин словно бы свалился с небес прямо им на головы, немедленно добыл откуда-то ложку и заглянул в котел. — И никогда не забывайте оставлять еду своему командиру, обжоры!
— Робин Локсли, когда-нибудь ты все-таки попадешься! Чего ради было так рисковать?
— Время от времени надо работать на репутацию, мой Ночной Дозорный. А рисковал я не больше, чем обычно... да, сейчас все расскажу, только...
— Конечно, забирай, — Марион протянула ему свой завтрак. Все равно стряпню Мача мог оценить лишь хорошо подготовленный едок.

* * *
«Алан потом описал, как это выглядело. Очень похоже на Робина Гуда — весело, безумно, нахально — и никто не умер. Честное слово, даже немного жаль. Если бы на его месте оказался кто-то... более практичный, заговор закончился бы в то же утро. И мы бы тут не сидели. И отец... несчастный мой отец!»

— Когда я вернулся, в замке все уже было вверх дном, Гисборн искал Гуда под каждым камушком — очень убедительно, кстати, искал, — шериф бушевал, а принц требовал немедленно собрать всех солдат в городе — если посчитать тех, что прибыли с гостями, выходило немало — и ехать прочесывать лес в поисках тебя. Вейзи еле-еле уговорил его отложить это дело на утро. Но уж тут, будь спокойна, и принц, и шериф, и Уинчестер, и не меньше полусотни солдат, и мы с Гаем — все поднялись до света и потащились к развалинам хижины углежога, что к востоку от Северной дороги. Ты же знаешь это место?

… Принц аж в седле прыгал от нетерпения. Словом, добрались. Солдаты оцепили место, благородная компания попряталась по кустам, а Уинчестер отважно так выехал на полянку и минут пять призывал благородного Робина. Когда стало ясно, что никто не отзовется, Джон вылез из кустов и сказал... а? нет, не то. Он сказал: «Лорд Вейзи. Лорд Уинчестер. Я вами разочаро». А потом на него упала сетка, и повис его высочество на веточке вверх ногами, как баран в лавке мясника... Тут, конечно, поднялся шум и гам, шериф разоряется, Гисборна посылают на дерево, снимать принца, а сверху летит еще четыре стрелы — в Вейзи, Уинчестера, Гисборна и в меня... Нет, только поцарапало. Как и всех прочих. А к той, что для Вейзи, привязана записка: «Вы так же убьете короля, как поймали меня».

…Когда Джона сняли, он был просто в бешенстве. Я, говорит, покидаю это негостеприимное место, а вы, шериф, отныне лишены гарантий безопасности, которые я даровал вам как Черному рыцарю. Нет, Марион, я понятия не имею, что это за гарантии. Но потом Джону явилась блестящая мысль — да, это он так сказал. Он вернется через десять дней, и если к тому времени Гуда не поймают, его место на эшафоте займет Вейзи.

...Что еще? Я нашел, довольно далеко от поляны, конец веревки. Другой конец уходил в сторону дерева, на котором отдыхало королевское высочество... Нет, я никому не сказал, честно! Слушай, мне пора. Гисборн хватится. Ты вообще можешь сказать, зачем Робину понадобилось... все это? Нет? Я почему-то так и думал...

«Робину тоже явилась блестящая мысль. Пока шериф, исполняя приказ Джона, прочесывает лес, Робин обшарит замок, выкрадет договор и пошлет его королю с надежным человеком. И лесные разбойники, впервые за полтора года, перебрались в город...»